Виктор брюханов: повороты судьбы директора чернобыльской аэс

Суд над виновниками аварии

После аварии Брюханов был снят с должности, и до июля 1987 года занимал позицию замначальника производственно-технического отдела, активно занимался ликвидацией последствий аварии, «схватив», как и прочие ликвидаторы, свою долю радиации.

Суд над руководителями АЭС начался 7 июля 1987 года. Вместе с Брюхановым на скамье подсудимых оказались его заместитель А. С. Дятлов, начальник смены Б. В. Рогожкин, главный инженер Н. М. Фомин, начальник реакторного цеха №2 А. П. Коваленко и инспектор Госатомэнергонадзора Ю. А. Лаушкин. Они обвинялись по статье 220 п.2 УК «Нарушение требований правил техники безопасности на взрывоопасных предприятиях, что повлекло за собой человеческие жертвы и другие тяжелые последствия», а также по статьям 165 и 167 «Злоупотребление служебным положением» и «Безответственность при исполнении своих служебных обязанностей».

Как говорят теперь, Лаушкин оказался в роли «назначенного виноватым», как и Коваленко, который даже в цеху в ту ночь не присутствовал. Что же до остальных, и, прежде всего, Брюханова, то их вина, как руководителей, сомнений ни у кого не вызывала.

Однако, о причинах аварии спорят до сих пор, и к настоящему моменту эксперты практически сошлись во мнениях: авария стала следствием сразу двух факторов: действий персонала станции и особенностей конструкции РБМК (реактора) АЭС. В ту ночь на станции проходили испытания турбогенераторов в режиме «выбега» (то есть, инерции механизма после аварийного отключения). Испытаниями руководил Дятлов. На суде он настаивал на том, что причиной аварии стали недостатки конструкции реактора, о которых персонал попросту не знал. Теперь эксперты говорят о том, что эти особенности конструкции не стали бы причиной аварии, если бы не действия персонала. Но и решения, принимаемые Дятловым и его подчиненными, тоже не смогли бы привести к аварии, не имей конструкция реактора этих недостатков. Такой вот замкнутый круг.

Съемки мини-сериала «Чернобыль»

Перед создателями сериала стояла задача как можно лучше воспроизвести картины быта жизни в Советском Союзе не просто в конце 1980-х, а именно после катастрофы на ЧАЭС в 1986 году.

Художник-постановщик сериала Люк Хал говорит, что такую ​​атмосферу еще можно найти в украинских и литовских городах

По его словам, особое внимание было уделено Киеву, где «сохранилось много монументальных и уникальных архитектурных объектов того времени»

В Украине съемки происходили на территории двух столичных университетов, национальной библиотеки и на побережье Киевского моря.

В первой серии «Чернобыля» из киевских локаций можно увидеть Институт гидробиологии на проспекте Героев Сталинграда, что на Оболони.

Фасад этого здания похож на здание припятской городской больницы МСЧ-126, куда после аварии на ЧАЭС привозили первых пострадавших.

Чернобыльскую АЭС заменили Игналинской атомной электростанцией в Литве, которая полностью прекратила эксплуатацию в 2009-м.

Штампы времен холодной войны

— Сколько вы проработали в Чернобыле после аварии? 

— День на 4-м блоке и потом еще два дня на 5-м. Дальше врачи запретили из-за большой дозы (Алексей Бреус получил единоразово 120 бэр при разрешенном облучении персонала атомных станций 5 бэр в год. — Ред.).

— Правда, что от людей скрывали правду, занижали реальный уровень радиации? 

— Занижали — это очевидно, боялись паники. В первой серии фильма показано, как директор Брюханов сам не верит в то, что докладывает наверх. Подает заниженные данные. Так было, но не по злому умыслу. У Брюханова были  подчиненные, которые снимали данные с приборов. А те приборы, которые находились на станции, не могли показать больше определенных значений. Когда посторонние люди говорили Брюханову, что на самом деле все гораздо страшнее, он верил не им, а персоналу своей станции. 

—  Одни хвалят фильм за то, что там показаны оскалы советской действительности, другие за это же критикуют: слишком очернили.  

— В фильме действительно немало штампов времен холодной войны. Безусловно, в прошлом были моменты, которые достойны порицания, но в сериале они утрированы. В частности, подписка о неразглашении. Некоторые ее, конечно, давали, но говорить о причинах аварии на ЧАЭС не запрещалось. 

Операторы работали бок о бок с пожарными

— Алексей Алексеевич, какие у вас впечатления от просмотра киноленты? Ее можно назвать документальной?

— Впечатление в целом положительное. Фильм, конечно, не документальный, хотя основан на реальных событиях с реальными фамилиями причастных к ним людей. Но как по мне, то сериал и не очень художественный. Художественный фильм предполагает одну сюжетную линию, вокруг которой все крутится. А здесь герои все чернобыльцы. 

Мне импонирует, что передана масштабность событий и что впервые, наверное, показано то, чем занимались операторы-ядерщики после взрыва.  Когда говорят о ликвидаторах, обычно вспоминают пожарных, военных, вертолетчиков. Такое впечатление, будто персонал станции разбежался, как только случился взрыв. На самом деле это не так. Операторы оставались на местах до шести утра 26 апреля, а потом прибыли сменщики, в числе которых был и я. Нужно было спасать пострадавших, проводить разведку, замерять уровни радиации… Я вам больше скажу — в ночь взрыва операторы работали бок о бок с пожарными.  

Под грифом «секретно»

Свою «лепту» в замалчивание трагедии Чернобыля внесли и сотрудники УКГБ Киева и области. Преследуя цель скрыть любую информацию об аварии и последствиях, чекисты пресекали панические и провокационные слухи, а тех, кто их распространял, сотрудники «предупреждали». Шёл 1986 год, надвигалась перестройка, и, возможно, это позволило избежать серьёзных последствий многим украинцам. Так, один из документов свидетельствует о частных разговорах, что было тогда рабочей практикой КГБ: «По данным оперативного источника, доцент ветеринарного факультета УСХА Калиновский Григорий Николаевич, 1938 года рождения, уроженец Львовской области, украинец, член КПСС, в беседе с доцентом Потоцким Н.К.заявил: «Эти кацапы в 1933 году не заморили голодом украинцев, хотят сейчас это сделать атомом». Информация собиралась разноплановая. Вот сообщение, датированное 8 мая, об упомянутой выше первомайской демонстрации, которая прошла в столице Украины: «На период подготовки демонстрации 1 Мая учащимся школ были выданы тренировочные костюмы, в которых они репетировали программу 27, 28, 29 апреля. С 5 по 8 мая эти костюмы были сданы в школы. Одежда имеет довольно высокий уровень фона. Школы намерены сдать костюмы во Дворец пионеров. Необходима дезактивация». В том же документе отмечается, что сотрудники КГБ предотвратили предпосылки к негативным проявлениям. «8.05 в 19:00 на центральную площадь города прибыла грузовая машина с водкой и началась её распродажа. Образовалась толпа около 1000 чел., давка, скандалы. Машина была отправлена за пределы города (5 км), что позволило рассеять толпу и нормализовать положение. В городе и районе скопилось много не приобщённых к труду лиц, хулиганствующих элементов, берут по 10-15 бутылок водки, необходимо усиление работы милиции». Из Москвы в Киев один за другим поступали «ценные указания», в которых предписывалось, как и что делать. В одной из методичек, в частности, говорилось о том, что и как говорить об аварии в «частных беседах» с иностранцами и какие аргументы использовать. Например, следовало сообщать, что «суммарные аварии в таких странах, как США и Англия, превосходят то, что случилось в Чернобыле», — и ссылаться на аварии на АЭС «Три-Майл-Айленд» и на ядерном комплексе Великобритании в Селлафилде. Понимая, что иностранные корреспонденты и должностные лица всё равно захотят раздобыть неофициальную информацию о катастрофе, в УКГБ решили подсовывать им «правильные» сведения. Вот фрагмент об одной спецоперации: «В Киеве находится 16 зарубежных корреспондентов. Предотвращены попытки корреспондентов из Англии, Франции и Швеции собрать тенденциозную информацию на железнодорожном вокзале Киева, путём подвода членов спецдружины УКГБ с нейтральных позиций, которые замкнули иностранцев на себя». Роль «простых киевлян» или работников станции, радушно соглашаясь ответить на вопросы зарубежных гостей, играли 8 офицеров КГБ в отставке и 19 членов спецдружин. Потрясающее свидетельство методов, которыми КГБ пытался не допустить получения иностранными журналистами и учёными информации о реальных масштабах аварии на ЧАЭС. Не проходили чекисты и мимо фактов явного нарушения закона. Так, одна из справок свидетельствует о том, что в воинской части за 40 рублей можно купить удостоверение «ликвидатора» и также за деньги можно избежать радиационного контроля при продаже овощей: «Агент считает, что со стороны отдельных должностных лиц, осуществляющих контроль за поступающими на Центральный рынок сельскохозяйственными продуктами, имеет место преступное отношение к своим служебным обязанностям. В частности, источник был свидетелем разговора между двумя продавцами овощей, которые реализовывали на этом рынке редиску с повышенным уровнем радиоактивной зараженности, пройдя дозиметрический контроль за взятку». Примечательно сообщение чекистов о том, что врачи ставили пострадавшим от радиации ложные диагнозы. Против этой практики возражали другие медики, указывая на будущие проблемы: «По данным Шевченковского РО УКГБ администрация Киевской областной и 25 больниц, ссылаясь на указание Минздрава УССР (якобы Приказ №24 с от 11.05.86), в историях болезни больных с признаками «лучевая болезнь» указывает диагноз «вегетососудистая дистония». По мнению главврача областной больницы Клименко А. М., подобная постановка вопроса может в последующем привести к путанице при назначении лечения, диагностике, а также решении вопроса об инвалидности и установлении пенсии». Справка датирована 11 мая 1986 года.

Неожиданный конец карьеры

Показательная карьера Виктора Брюханова закончилась в одночасье – 26 апреля 1986 года. Директор АЭС возглавил список из шести человек: главных виновников страшной катастрофы. Все подсудимые проходили по ст. 220 УК СССР (незаконное обращение с ядерными материалами). Судя по всему, злополучный плановый эксперимент, приведший к катастрофе, и был тем самым «незаконным обращением».

Виктор Брюханов на Чернобыльском суде

Очевидно, что Брюханов, заявивший на суде о своей непричастности к рядовым плановым испытаниям на огромной АЭС, стал простым «стрелочником». Впрочем, ответственная должность предусматривает всю полноту ответственности за все, что случается в подведомственном хозяйстве. Так было, так есть и, скорее всего, так и будет. Вопрос о справедливости этого положения в лучшем случае дискуссионный.

Путь от машиниста до директора

Виктор Брюханов один из многих советских людей, сумевших максимально реализовать свой карьерный потенциал. В рамках своей отрасли Брюханов сделал до 1986 года блистательную карьеру.

Виктор Брюханов с женой (слева) и внучкой

Виктор родился в Ташкенте, там же окончил политехнический институт и несколько лет трудился на ТЭС в городе Ангрене Узбекской ССР. Он начал свой трудовой путь простым машинистом питательных насосов, но уже скоро стал начальником турбинного цеха.

Рабочие будни электростанции

Способного руководителя приметило руководство отрасли и предложило ему должность главного инженера на Славянской теплоэлектростанции Донецкой области.

Его отличная работа в качестве директора АЭС и общественная работа в качестве депутата Верховного Совета была отмечена многими наградами Советского правительства.

Аресты и обвинения

Анатолию Дятлову в момент катастрофы было 55 лет. Опытный физик, выпускник МИФИ, на ЧАЭС — со стадии ее строительства в 1973 году. В 1986 году Дятлов был заместителем начальника главного инженера станции по эксплуатации. В ночь на 26 апреля он участвовал в испытании так называемого «режима выбега турбогенератора». Эксперимент был запланирован заранее. Во время остановки реактора 4-го энергоблока (его полагалось заглушить для планового ремонта) инженеры и операторы станции должны были проверить, может ли инерция вращения турбогенератора использоваться для непродолжительной выработки электроэнергии для собственных нужд станции — в случае ее обесточивания.

Правительственная комиссия, а вслед за ней и следователи по делу о катастрофе пришли к выводу, что персонал и руководство ЧАЭС допустили множество ошибок и недоработок. Подписывали документы не глядя, не выполняли регламенты работ, обходили аварийную защиту реактора.

Дятлов был арестован в декабре 1986 года. За месяц до этого он выписался из ГКБ №6 в Москве, где полгода пролежал с незаживающими ранами на ногах — последствие облучения во время аварии. За месяц дома Дятлов снова немного научился ходить, но оказался в СИЗО. У него была инвалидность II группы и предписание от медиков не допрашивать его дольше двух часов. Но следственные действия длились и по шесть часов, и по восемь, вспоминал он позже в своей книге «Чернобыль. Как это было».

Дятлов стал третьим по счету арестованным по уголовному делу: еще в августе 1986 года в СИЗО оказались директор ЧАЭС Виктор Брюханов и главный инженер станции Николай Фомин. «Пригласили 13 августа на 10 утра в Генеральную прокуратуру. Беседовали со следователем до часу дня. Потом он ушел обедать, вернулся и объявил: «Вы арестованы». Я спросил, зачем меня арестовывать, ведь никуда не убегу. Услышал ответ: «Для вас это будет лучше». И меня направили в СИЗО КГБ», — рассказывал Брюханов журналистам в начале 2000-х годов.

Директору вменяли не только проводившийся с нарушениями эксперимент, но и безответственное поведение после аварии: он отправлял сотрудников одного за другим обследовать зараженные территории на АЭС и вокруг, не предотвратил выход в 8 утра целой смены, хотя часть работников станции можно было оставить дома и не подвергать облучению, а главное — не сообщил достоверные данные о радиационном фоне на станции и в Припяти. «Я сразу сказал председателю Припятского горисполкома и секретарю горкома партии: надо эвакуировать население. Они ответили: «Нет, подождем. Пускай приедет правительственная комиссия, она и примет решение об эвакуации». Что я мог сделать?» — вопрошал через годы после аварии Брюханов.

Академик Валерий Легасов, первый заместитель директора Института атомной энергии им. Курчатова, который вошел в состав той самой правительственной комиссии, вспоминал директора ЧАЭС как человека очень испуганного и не способного действовать в момент чрезвычайной ситуации: «Директор ЧАЭС был в шоке, от начала до конца <…> Я увидел его в первый день, как приехал туда. <…> И последний раз я его видел на заседании Политбюро 14 июля, когда рассматривались причина аварии Чернобыльской. Прямо там его и спрашивали. И он был всё время в шоке. Он никаких разумных действий и слов произнести не мог <…>, он был там недееспособный человек».

В один день с Брюхановым, 13 августа, арестовали и главного инженера станции Фомина. К началу суда они провели в СИЗО КГБ почти по году. Рассмотрение дела должно было начаться еще в марте 1987 года, но перед первым заседанием Фомин в камере разбил очки и вскрыл себе вены.

Сами обвиняемые только в суде узнали, что их шестеро. Помимо арестованных руководителей станции на скамье подсудимых оказались начальник реакторного цеха №2 Александр Коваленко, инспектор Госатомэнергонадзора на ЧАЭС Юрий Лаушкин и начальник смены станции Борис Рогожкин.

Карьера и политика

В 2016-м Брюханова поступила на работу в организацию «Городские проекты Ильи Варламова и Максима Каца» и стала разбираться в вопросах улучшения городской среды с помощью данных науки урбанистики. Первой кампанией, в которой она участвовала, был сбор подписей и средств в защиту столичных троллейбусов.

Кампания по сохранению одного из самых экологичных видов транспорта широко освещалась в российских средствах массовой информации, но, к разочарованию многих, потерпела фиаско. Несмотря на это, рвение молодой сотрудницы удостоилось похвалы руководства и коллег.

Желая добиться большего, Анастасия вступила в партию «Яблоко» и получила шанс стать муниципальным депутатом. Девушка прошла в совет округа Щукино и со временем возглавила комиссию по жилищно-коммунальному хозяйству и благоустройству общественно значимых территорий.

На протяжении ряда лет уроженка столицы помогала жителям района в наведении порядка и реконструкции обветшавших единиц инфраструктуры. Стараниями политика проводилось множество мелких работ по ремонту дворов, зон отдыха, тротуаров и пешеходных переходов.

Кроме этого, на северо-западе столицы по инициативе девушки, успевшей поработать координатором в штабе политика Дмитрия Геннадьевича Гудкова и консультантом в ассоциации «Объединенные демократы», стала реализовываться комплексная программа развития. Избиратели получили детские площадки, построенные по технологиям европейских стран.

Анастасия Брюханова и Дарья Беседина / YouTube

Постепенно в обязанности Брюхановой вошло практическое обучение коллег из муниципальных и районных организаций, а также чтение лекций по теме улучшения городской среды и благоустройства. На основном месте работы она стала курировать работу региональных отделений компании и благодаря этому получила статус эксперта в области транспортной политики и ЖКХ.

В 2019-м Анастасия Андреевна вместе с коллегой Дарьей Бесединой участвовала в выборах в столичную городскую думу 7-го созыва, но по решению избиркома попала в число кандидатов, получивших отказ в официальной регистрации. Факт снятия оппозиционеров-либералов с финальной части политической гонки спровоцировал несанкционированные митинги и акции протеста в Москве.

Брюханова, не привыкшая сдаваться, попыталась обжаловать вердикт комиссии в судебном порядке, но из этого ничего вышло. Оставшись без мандата, девушка заняла место эксперта сектора по благоустройству в родной компании, которую по-прежнему возглавляли Илья Александрович Варламов и Максим Евгеньевич Кац.

В 2020-м общественного деятеля и политика, на 100 % поддерживавшего интересы руководителей, исключили из партии «Яблоко». Несмотря на это, Брюханова собралась участвовать в выборах в Государственную думу. Новость опубликовали в «Живом журнале», региональных средствах массовой информации и таких популярных интернет-платформах, как «Ютьюб» и «Твиттер».

Суд на месте преступления

Как известно, суд над обвиняемыми проходил в самом Чернобыле, так сказать, на месте преступления, в здании Дома культуры. На скамье подсудимых оказались шестеро человек: главный инженер Чернобыльской АЭС Николай Фомин, его заместитель Анатолий Дятлов, начальник смены Борис Рогожкин, начальник реакторного цеха Александр Коваленко, инспектор Госатомэнергонадзора Юрий Лаушкин и директор станции Виктор Брюханов. Все они обвинялись по статье 220 Уголовного кодекса СССР, то есть в незаконном обращении с ядерными материалами.

Несмотря на то, что Брюханов в процессе одного из заседаний заявил о том, что ни о каких испытаниях, во время которых и произошел взрыв, он не знал, многие называют директора обычным «стрелочником». Так считает и Светлана Алексиевич, автор нашумевшей книги «Чернобыльская молитва». Впрочем, этот вопрос, как справедливо заметили авторы издания «От «Титаника» до «Зимней вишни» Д. В. Мун, В. В. Попета и П. Е. Смолков, до сих пор является дискуссионным.

Анастасия Брюханова сейчас

Весной 2021 года руководители компании «Городские проекты» обратились к сторонникам Алексея Навального, а также партиям ПАРНАС и «Яблоко» с призывом публично поддержать кандидатуру Брюхановой на выборах в Госдуму. Бывшие единомышленники неоднозначно отнеслись к просьбе, в результате Марина Литвинович — ставленница Григория Явлинского — стала конкуренткой Анастасии в 198-м округе Москвы.

Кандидаты на выборах в Госдуму Петр Карманов и Анастасия Брюханова

Во время подготовки к финальной стадии «охоты за депутатскими мандатами» штаб жительницы столицы опасался повторения 2019 года. К счастью, к моменту начала подачи регистрационных документов агитаторы, затратив миллионы рублей, собрали огромное количество подписей. После проверки заявку бывшего муниципального депутата одобрили сотрудники ЦИК.

Суть аварии

Взорвавшийся 26 апреля четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС на планово-предупредительном ремонте — подвергался . В утвержденной схеме каждого такого ремонта для реакторов типа РБМК (реакторов большой мощности канальных, именно такие стояли на ЧАЭС) есть испытания нештатных режимов работы — как раз чтобы предупредить аварии. На таких испытаниях автоматическую защиту по той простой причине, что иначе многих нештатных режимов работы не добиться. То есть первый отчет INSAG-1 назвал «экспериментом» одну из стандартных проверок, обязательных при планово-предупредительном ремонте.

И снова простая аналогия. При техосмотре из автомобиля сливают моторное масло, для чего нужно выкрутить сливную пробку. Четвертый энергоблок ЧАЭС был автомобилем, на котором персонал по инструкции «скрутил пробку» — остановил защиту реактора. Но если автомобиль при открытой пробке и сливающемся масле вдруг взорвется и убьет немало человек, то никто и никогда не будет обвинять автомеханика. Вопросы возникнут к тому, кто автомобиль делал. Попробуем понять, почему плановое испытательное мероприятие — а вовсе не выдуманный «эксперимент» — привело к аварии.

Wikipedia

Из показаний академика Легасова: «Из жерла реактора постоянно истекал такой белый, на несколько сот метров столб продуктов горения, видимо, графита. Внутри реакторного пространства было видно отдельными крупными пятнами мощное малиновое свечение».

В сердце взорвавшегося чернобыльского реактора цилиндр из двух тысяч тонн графита, пронизанный ~1700 каналами (на фото ниже).

По каналам течет вода, замедляющая нейтроны от ядерного топлива до необходимой «рабочей» скорости, потому что на слишком быстрых, незамедленных нейтронах реактор начинает «тормозиться» автоматически. Если же случается авария и реактор начинает перегреваться, по плану вода из каналов испаряется. Водяной пар хуже воды замедляет нейтроны — то есть при перегреве реактор должен сам себя «тормозить», защищаясь от последующего взрыва.

Увы, проектировщики схему рассчитали неточно. Графита в реакторе они заложили слишком много. Поэтому даже без воды графит замедлял нейтроны достаточно — когда вода в каналах закипала от перегрева, разгон реактора продолжался. Продолжим автомобильную аналогию: это как если бы конструкторы автомобиля напутали так, что педаль тормоза на большой скорости работала бы как педаль газа. Это первая и очень большая ошибка создателей РБМК.

Пространство между каналами заполняет две тысячи тонн графита — чистого углерода, который загорелся после взрыва реактора. Использование горючего материала для создания реактора — еще одна, хотя и менее фатальная ошибка проектировщиков.

Но, к сожалению, была еще и вторая ошибка — она-то и привела к катастрофе Чернобыля. При перегреве реактора в него вдвигаются стержни аварийной защиты — из материала, отлично поглощающего нейтроны и за счет этого мгновенно останавливающего цепную реакцию. В РБМК конструкцию стержней продумали плохо. Они вводились в каналы с водой, замедляющей нейтроны, — и вытесняли воду, ускоряя цепную реакцию расщепления урана. Представим, что в вашей машине есть аварийный тормоз, который нажимают, только когда все совсем плохо и речь идет о жизни и смерти. Чернобыльская АЭС была машиной, в которой и аварийный тормоз мог лишь дополнительно поддать газу.

Cхема стержней взорвавшегося реактора из отчета INSAG-7

Во втором часу ночи 26 апреля персонал ЧАЭС не знал о том, что реактор является саморазгоняющимся, а не самозаглушающимся, — никто не поставил их об этом в известность. Но они умели читать показания приборов. И поэтому увидели, что при снижении количества воды в каналах мощность реактора вдруг начала расти, а не падать. Заметив это, персонал подал команду на ввод аварийных стержней. И первых нескольких секунд их ввода — когда воду уже вытеснило, а «глушащие» части стержней еще не успели войти — хватило, чтобы мощность реактора дополнительно резко подскочила. Возник перегрев, от которого часть каналов реактора деформировалась и заблокировала дальнейшее вдвигание аварийных стержней. Реактор продолжил нагреваться, произошел взрыв, а затем еще один.

Их мощность составляла несколько тонн в тротиловом эквиваленте — значительная часть реактора была разрушена, продукты деления урана взрывом выбросило в атмосферу. Катастрофа свершилась, и главную роль в этом сыграли просчеты тех, кто создавал реактор.

Эвакуация

Легасов вспоминал, что решение об эвакуации чуть было не уперлось в нормативы, согласно которым радиационный фон был недостаточным. Но физики убедили медиков, а те чиновников, что дальше будет хуже, и «где-то в 10 или 11 часов вечера 26 апреля Борис Евдокимович , прослушав нашу дискуссию, принял решение об обязательной эвакуации».

Необычно. Готовили в дорогу шашлыки, покупали вино. Брали с собой гитары, магнитофоны. Любимые майские праздники!»

Чтобы не допустить паники, людям говорили, что эвакуация временная. Чтобы не допустить распространения заражения, просили взять минимум вещей. Горожане вели себя спокойно и дисциплинированно — сложнее было эвакуировать сельских жителей, особенно пожилых: «Нас немец бомбил, какая еще радиация!» Светлана Алексиевич в книге «Чернобыльская молитва» приводит слова «самоселки» Зинаиды Коваленки: «Переселение. Штурмуют хаты. Люди позакрывались, попрятались. Скот ревет, дети плачут. Война! А солнышко светит… Я села и не выхожу из хаты, правда, на ключ не закрывала. Постучали солдаты: „Что, хозяйка, собралась?“ Спрашиваю: „Силой будете мне руки и ноги связывать?“».

Персонал, который должен был обслуживать станцию — в том числе два по-прежнему работавших блока, — был перемещен в находящийся в 10 км от Припяти пионерский лагерь «Сказочный».

Заключение и освобождение

Как бы то ни было, трое из перечисленных выше фигурантов дела, и в том числе и Виктор Брюханов, были приговорены к 10-летним срокам заключения. Отбывать наказание Брюханов отправился в исправительно-трудовую колонию общего режима, располагавшуюся в Луганской области. Экс-директор Чернобыльской АЭС оказался в рядах тех немногих, кому посчастливилось выжить после трагедии. Как утверждает автор книги «Почему это случилось? Техногенные катастрофы в России» Александр Беззубцев-Кондаков, Брюханов отсидел только половину срока: он вышел на свободу условно-досрочно в сентябре 1991 года. В колонии Брюханов работал по специальности – в местной котельной.

По данным той же Алексиевич, некоторое время после освобождения Виктор Брюханов трудился обычным клерком в одной из киевских фирм. Однако ему пришлось уволиться: все чаще стало подводить здоровье. Брюханов перенес инсульт и фактически потерял зрение. Теперь 83-летний Виктор Петрович, инвалид второй группы, практически не выходит из своего дома, находящемся в городском районе Киева — Троещина.

Заключение и освобождение

Как бы то ни было, трое из перечисленных выше фигурантов дела, и в том числе и Виктор Брюханов, были приговорены к 10-летним срокам заключения. Отбывать наказание Брюханов отправился в исправительно-трудовую колонию общего режима, располагавшуюся в Луганской области. Экс-директор Чернобыльской АЭС оказался в рядах тех немногих, кому посчастливилось выжить после трагедии. Как утверждает автор книги «Почему это случилось? Техногенные катастрофы в России» Александр Беззубцев-Кондаков, Брюханов отсидел только половину срока: он вышел на свободу условно-досрочно в сентябре 1991 года. В колонии Брюханов работал по специальности – в местной котельной.

По данным той же Алексиевич, некоторое время после освобождения Виктор Брюханов трудился обычным клерком в одной из киевских фирм. Однако ему пришлось уволиться: все чаще стало подводить здоровье. Брюханов перенес инсульт и фактически потерял зрение. Теперь 83-летний Виктор Петрович, инвалид второй группы, практически не выходит из своего дома, находящемся в городском районе Киева Троещина.